14.08.2006
Старик Ромуальдыч (начало)

В 70-х годах по московским улицам шаркала некая похабная зверушка: старик со слюнявыми губами, латиноамериканскими усиками и помятой, но некогда спортивной фигурой. Старикашка числился сотрудником Академии наук, имел массу связей среди старичков-академиков и специализировался «по этой части». Все разговоры Ромуальдыча (так звали старика свои) вращались вокруг секса. Чувствовалось, что познания в этой области у Ромуальдыча нешуточные. Кроме обычной терминологии похабного бабника, интересный старичок как бы невзначай мог поделиться нравами публичных домов Аргентины или остановиться на нюансах поведения парижских проституток. Свои познания он прекрасно применял на практике. Ромуальдыч занимался сводничеством, поставлял молоденьких кошечек старичкам-академикам и содержал закрытый публичный дом. Старый сводник считался своим, академическим, и, действительно, с точки зрения советской профессуры был вполне себе образованным человеком. Прекрасно знал испанский язык, бегло говорил по-французски, по-итальянски и по-английски, писал книги. Компилятивные, но сам: о римских папах, о Боливаре-Чегеваре. Книги выходили большими тиражами, в том числе в серии ЖЗЛ. Книги Ромуальдыч подписывал псевдонимом «Иосиф Лаврецкий».

Как догадывается читатель, хотя бы в общих чертах представляющий жизнь в  СССР, наш герой был крупным чином КГБ, собиравшим компромат в академической среде. Свои знания провокатор применял и в личных целях. Постоянно участвуя в академических интригах и скандалах, он, придя в АН со стороны, сделал солидную карьеру: возглавлял Сектор религиоведения и зарубежной этнографии Института этнографии АН СССР, стал членом-корреспондентом и заслуженным деятелем науки. Близкими друзьями Ромуальдыча были видные советские историки. Дружить он умел: выбить участок для дачи, достать импортное лекарство от интересной болезни или упаковку ребристых презервативов, освободить оболтуса-внука от армии, рекомендовать автослесаря «золотые руки» – это было для умельца раз плюнуть. А вот академическим «нехочухам», брезговавшим приватными баньками с девочками и коньячком, а то, - ещё чище, - имевшими конфликт с органами, Ромуальдыч мог превратить жизнь в ад. Например, именно он был вдохновителем травли Льва Гумилёва в 1981 году, после чего историк попал в чёрный список и семь лет бойкотировался всеми издательствами.

Но зрелые годы это лишь верхний сегмент жизни «фиолетового червячка».

Родился наш герой в 1913 году в Вильно как «Юзеф Ромуальдович Григулявичус». Отцом Юзефа по официальной легенде был фармацевт, в 1924 году эмигрировавший в Аргентину. По другим сведениям, Григулявичус-старший был содержателем публичного дома. Это весьма вероятно, так как впоследствии Григулявичус-младший содержал подобные заведения в Мексике, Аргентине и Уругвае. По его словам, Григулявичус был караимом. Из-за крайней малочисленности этой выдуманной этнической группы, можно предположить, что таким образом он хотел дистанцироваться от общины литовско-польских евреев. Вероятно, он был евреем, но евреем не литовским, а, например, латиноамериканским.

После 1917 года Вильно вошло в состав Польши. Молодой Юзеф  учился в польской гимназии и ещё на школьной скамье попал в тюрьму за коммунистическую пропаганду. После отбытия небольшого срока, он уезжает в Париж. Идёт 1933 год.

Всё это очень хорошо, но в 1929 г. в Мехико некий "товарищ Артур", представитель Коминтерна, принимает участие в совещании организации "Красная помощь" ("Sосогrо Rojo") - латиноамериканского отделения МОПРА («Международной организации помощи борцам революции»). На фотографии участников этого совещания, хранящейся в российском архиве, несколько людей, знавших Юзефа Григулявичуса (Иосифа Григулевича) опознали его в "товарище Артуре".

Возникает вопрос, как 16-летний польский гимназист оказался в Латинской Америке, да ещё на должности куратора местных революционеров (весьма многочисленных,  влиятельных и кровожадных).  Весьма логично предположить, что Григулевич родился как минимум пятью годами раньше и родился в Латинской Америке. На это указывает и идеальное владение испанским, причём в одном из латиноамериканских вариантов, а также слабое присутствие польской темы в многочисленных писаниях Григулевича о революционном движении и католической реакции.

Как бы то ни было, в Париже Григулевич попадает под патронаж Модзелевского и по его протекции поступает в Выс­шую школу социальных наук, а также становится членом коммунистической фракции Сорбонны. В 1934 году он знакомится с будущим руководителем социалистической  Польши Эдвардом Гереком, тот направляет его в Уругвай – представителем Коминтерна и переводчиком. Выходит, что к этому времени Григулевич, никогда  не бывший ни в Испании, ни в Латинской Америке, хорошо знает испанский.

В 1935-1936 гг. он работает в Уругвае и затем в Аргентине, в основном среди польско-литовских эмигрантов. Там же он вновь встречает своего отца (здравствуй, папа!). В 1936 году Иосиф Ромуальдович приезжает в Мадрид и устраивается переводчиком в советское посольство (генеральное консульство). Не было в советском посольстве переводчиков, пришлось из Аргентины выписывать. Здесь его, наконец, завербовывают агенты НКВД Фридгут и «Орлов» (резидент Лейба Фельбин). То есть сначала вызвали с другого конца земного шара, затем завербовали. Григулевича приставляют осведомителем к одному из руководителей испанских коммунистов Сантьяго Каррильо. По совместительству Каррильо возглавляет тайную полицию Мадрида. А его отец – тайную полицию Испании. Григулевич участвует в грязных операциях, но уже второго порядка. Он убивает не «контрреволюционеров», а неправильных революционеров. Например, главу испанских троцкистов Нино. 

 Всё это опять же замечательно, НО... Сталин ведь подмёл всех «испанцев». Фридгут арестовывается, Орлов спасается от расправы бегством. Казнят главу советского консульства Антонова-Овсеенко (кстати, в Испании - «Антона Хуссейна»), Кольцова. К «смене декораций» 37-го тут добавлялась неудача стратегической операции, а главное -  частичная демаскировка связей Сталина с Англией. Градус конспирации в Испании был сильно понижен, многие начинали догадываться. После 1938 года Сталин никогда не допускал непосредственных контактов на международном уровне вне своего контроля. Всё шло через МИД и лично через Сталина. Остальные были слепыми исполнителями.

Что же Григулевич? А ничего. Спокойно прибыл в СССР (впервые в жизни). Жил в Ленинграде (в период, когда арестовывали даже ленинградских филологов-испанистов). В Ленинграде, по воспоминаниям Григулевича, один из знакомых посоветовал ему «держать язык за зубами». И что вы себе думаете, - помогло! Забыл товарищ Сталин о ближайшем помощнике бежавшего в США советского резидента. Однако, как забыли, так и вспомнили. В 1939 году Григулевича вызвали в Москву, где он в особняке Берии познакомился с Судоплатовым и включился в операцию по устранению Троцкого. Операцию назвали «Утка». Григулевич прибыл в Мексику в феврале 1940 года, поступил в распоряжение Эйтингона. Первую попытку уничтожить Троцкого совершил «сумасшедший полковник» Сикейрос, по совместительству мексиканский Пиросманишвили. Художник-примитивист попытался примитивно расстрелять Троцкого из автоматов. Не получилось. Троцкий спрятался под кроватью. Григулевич свалил провал операции на завербованного охранника виллы Троцкого Роберта Шелдона Харта и по приказу Москвы убил «предателя». Дальше возник известный вариант с ледорубом. За участие в операции Григулевич вместе с ещё пятью участниками, включая «альпиниста» Меркадора и Эйтингона был награждён орденом.

На этом бурная биография Григулевича должна закончиться. После таких операций агентов в СССР либо убивают, либо отзывают в центр. Однако биография Джеймса Бонда развивается по иному сценарию, так что до конца фиолетового червячка ещё далеко. Следующие сегменты мы вытянем на свет Божий со второго захода.